Центробанк меняет Петербург на Грозный. За эту не шутку заплатим из своих карманов
ЦБ запустил голосование за новые 500-рублёвки — с кавказскими мотивами и призывом: "Выберите объекты, достойные быть на банкноте". Сама формулировка говорит больше, чем было задумано: теперь не купюра служит стране, а страна служит купюре, достопримечательности встали в очередь за счастьем — попасть на мелкую разменную банкноту. Деньги становятся не мерой труда, а мерилом "достоинства" — того, что финансовая власть сочла лицом России. И в этом лице всё меньше русского.
Обновление ради защиты и красоты
Центробанк России открыл голосование за дизайн новой 500-рублёвой купюры. На этот раз символом выбрали Северный Кавказ. На официальном сайте ЦБ любой может "выбрать объекты, достойные быть на банкноте", — от Эльбруса и башен Ингушетии до Грозного и Махачкалы. Сам по себе проект подан как всенародная акция, где каждый житель страны может "прикоснуться к истории денег".
По плану ЦБ серия новых банкнот охватит все федеральные округа. Уже выпущены купюры в 100 и 1000 рублей — с Москвой и Дальним Востоком, следующими станут 500 и 5000. Каждая банкнота представляет свой регион. 500-рублёвка должна показать Северный Кавказ, его "многообразие и красоту", в том числе природные символы — горы, водопады, минеральные источники.
Официальное обоснование редизайна — техническое. Защита от подделок, новые водяные знаки, микропечать, оптически переменные элементы. Представители ЦБ утверждают, что купюры старого образца слишком легко копируются, и обновление должно сократить число фальшивок. Кроме того, вводится новый формат — ближе к евро и доллару по размеру, чтобы "удобнее помещались в кошелёк".
Формулировка поражает - что у нас там "достойно банкноты"? Скриншот: Центробанк
Есть и аргумент эстетический. ЦБ говорит о "современном дизайне", который должен быть единым по стилю, цвету и структуре. На купюрах старого образца действительно царил пёстрый хаос — Ярославль соседствовал с Хабаровском, Петербург с Красноярском. Теперь всё в едином ключе: одна цветовая гамма, одинаковые шрифты, чёткие геометрические композиции.
Так что на бумаге выглядит всё рационально — и технологично, и патриотично. Но именно эта правильность и вызывает вопрос: если всё так прагматично, зачем к техническому обновлению добавлять идеологию выбора "достойных"? Почему простая защита от подделок превращается в конкурс символов, каждый из которых несёт какое-то двусмысленное послание?
Меняем Ярославль на Грозный
Старые купюры были не просто деньгами — они рассказывали историю. На них были города, в которых узнавалась Россия: древний Ярославль — лицо московской Руси, Петербург — символ имперского величия, Красноярская ГЭС — образ советского индустриального подвига. Это была визуальная хронология страны, где купюры складывались в летопись — от зари до заводской трубы.
Петр Великий, парусник в Архангельске, Соловки. Но Центробанку не нравится. Фото: соцсети
Теперь всё это аккуратно свёрнуто и убрано под предлогом "обновления". Вместо летописи — географический плакат, где каждый округ получает свою "зону ответственности". Символика уходит, остаётся топография. И вот уже вместо Ярославля и Петербурга — Чегемские водопады, Эльбрус и башни Ингушетии. Красиво — но к истории русской государственности это отношение имеет такое же, как виньетка к роману.
Особенно активен Северный Кавказ — в соцсетях идут кампании, кто "достойнее" попасть на банкноту: Грозный, Владикавказ или Махачкала. В Чечне делают из этого почти политическое событие — мэрия Грозного призывает жителей голосовать, чтобы "наша республика стала лицом России". И если старые купюры объединяли страну через общее прошлое, то новые рискуют превратить её в лоскутное одеяло региональных амбиций.
Формулировка ЦБ — "достойные быть на банкноте" — звучит как мелкая, но симптоматичная ошибка. Ведь выходит, что теперь не деньги отражают страну, а страна доказывает, что достойна быть на деньгах. Это не просто риторика, а какой-то новый тип мышления: когда бумага с водяными знаками становится мерилом ценности всего остального.
Редизайн в итоге не про защиту от подделок, а про подмену смысла. Вместо символов труда и памяти — идеологическая витрина многонациональности, где всё русское отодвинуто в тень ради правильного баланса. Деньги перестают быть знаком общего дела и превращаются в агитационную листовку "многонационального мира", в котором забыли о русских.
Важна не картинка, а доверие
В Российской Империи всё было просто: герб, правитель, номинал. Это был не дизайн, а подпись государства под своим словом. Монета и банкнота служила не для красоты. Её сила была в гарантии исполнения обязательств, а не в изображении.
Даже советские банкноты не пытались нравиться — они утверждали труд как источник ценности. Серые, сдержанные, они говорили прямо: сколько заработаешь, столько и получишь. Никому не приходило в голову устраивать голосования за "достойных быть на деньгах" — потому что сами деньги не признавались достойными поклонения.
В царской России дизайном купюр не заморачивались: главное, чтобы император был. 100 рублей 1910 года
Сегодняшний дизайнерский патриотизм подменяет экономику символикой. Вместо обсуждения инфляции, эмиссии и реальных доходов нам предлагают выбирать картинки. Формально — про эстетику, по сути — про управление вниманием: думай об Эльбрусе, не думай о коррупции и политике ЦБ.
Попытка сделать деньги площадкой для идеологических ребусов попахивает стремлением перевести внимание с главных вопросов на второстепенные. В таком случае голосование о дизайне — скорее средство внушения.
И, может быть, пора вспомнить простую вещь: у денег нет национальности, только честность эмитента. Не дизайн купюр делает страну, а страна делает надёжными купюры. И если доверие пропадает, никакой редизайн не спасёт от утраты смысла.